Современный российский город невозможно понять, не учитывая того влияния, которое оказали на его формирование коммунистическая идеология и феномен центрального планирования. Для рациональной организации общества план был единственно возможным инструментом: только он позволял избежать капиталистической стихийности и распределять "блага" между всеми гражданам поровну. В роли "определителей" системы планирования выступали показатели увеличения объемов производства; все решения, касающиеся развития общества, принимались на их основе. Они были первыми в иерархии, от них отталкивались при определении необходимых объемов расширения производства, числа работников, а затем и объемов строительства нового жилья, количества детских садов, магазинов, и т.д. Эта иерархия воплотилась в основном продукте советского градостроительства: Генеральном плане. В кабинете главного архитектора каждого города Генплан — скрижаль, на которой записано, что должно быть построено в следующие 5-10 лет, — занимает центральное место по сей день.

Переход от центрального планирования к более или менее ориентированной на спрос рыночной экономике означает радикальный переворот в походе к развитию городов. Генеральный план, ранее существовавший для координации государственных вложений, теряет свое значение главного инструмента в планировании. К такому выводу пришли архитекторы московского офиса "Сенаб проект" в ходе своей дипломной работы - создания новой градостроительной концепции для небольшого города Людиново в Калужской области.

Пример Людинова - города-завода, основанного высокообразованным предпринимателем Мальцевым в XIX веке в одно время с социальными утопиями Фурье, — достаточно показателен с точки зрения специфики российской урбанистики. В новых условиях индустриального общества город с самого начала развивался на тех же рациональных принципах, что и производственный процесс. Эти позитивистские принципы XIX века были усвоены коммунистической идеологией в столь существенной степени, что город-завод стал по сути основной моделью коммунистического города. И в том и в другом случае производственные показатели стояли на первом месте, а рост города был напрямую связан с развитием промышленности. Завод получил функцию центра не только экономической, но и социальной жизни, которая в России была и до сих пор остается тесно связанной с местом работы: здесь становятся друзьями, отмечают дни рождения, а раньше получали продукты, добровольно или принудительно обсуждали личную жизнь с рабочим коллективом, слушали речи партийных деятелей.

В начале 80-х Людиниво должен был вступить в новую фазу своего существования как города-завода. В связи с решением построить в городе новый завод на 100 ООО рабочих мест московским институтом Гипрогор был разработан новый Генплан города, предусматривавший строительство жилья на 80 000 человек. Когда архитекторы "Сенаб-проекта" приступили к работе над дипломом, выяснилось, что этот план остался на бумаге: новый завод так и не был построен и разработанный Гипрогором Генплан, соответственно, оказался совершенно бесполезным. Будучи рассчитанным исключительно на ситуацию планируемого развития, этот документ потерял всякое значение, как только развитие пошло по непредвиденному пути. В результате городская администрация осталась без долговременного инструмента и могла действовать, основываясь лишь на сиюминутных соображениях. 0 том, насколько широко по-добные "сбои" были распространены в практике советского градостроительства, говорит современное хаотическое состояние многих российских городов, которое часто кажется просто несовместимым с идеей центрального планирования.

Осознав, что даже в эпоху центрального планирования существовал разрыв между Генпланом и реальным строительством, архитекторы из "Сенаб проекта" справедливо рассудили, что в ситуации рынка, когда невозможно точно предсказать источники и направления будущих инвестиций, должна появиться совершенно иная концепция планирования: необходимо определять не то, что должно быть построено, а то, чего строить нельзя. Вместо крупно-масштабного Генплана городу потребуется набор правил и ограничений, создающих "русло" для городского развития. Здесь архитекторы столкнулись с ограниченностью собственных возможностей: для определения этих правил необходима общегосударственная законодательная база, которой пока не существует в России. Окончательный план, который архитекторы разработали для Людинова, конечно, не может решить эту проблему, но, в отличие от традиционного жесткого Генплана, представляет собой вероятный сценарий — не план строительства, а интерпретацию существующей ситуации, дающую возможность администрации предвидеть будущее развития города. С его помощью город может выработать стратегию инвестиций, которая будет стимулировать и ускорять развитие в предсказанных направлениях и работать как катализатор экономического роста.

Четыре проекта, сделанные в рамках этой работы, могут послужить иллюстрацией возможностей такой инвестиционной стратегии, хотя и в разной степени. Первый проект - спортивно-оздоровительный комплекс - расположен на территории завода, на большом расстоянии от жилой зоны. Его строительство должно было финансироваться заводом, рабочих которого он в основном и должен был обслуживать. Этот проект отражает прежнюю городскую политику, сконцентрированную на производстве, для которой завод психологически все еще является центром общественной жизни.

Второй проект - культурный комплекс, включающий кинотеатр, музыкальную школу и ресторан, - расположен в самом сердце жилого района. Этот проект можно рассматривать в свете традиционного социал-демократического понимания задачи администрации - обеспечить жителей общественным центром. Он также напоминает о культурно-идеологической функции кино в советское время. Однако, сегодня эта функция уже утрачена, а второсортные американские фильмы кажутся не лучшим средством для достижения нового чувства общности.

Сильным градообразующим эффектом обладает проект парка вдоль берега двух прудов, разделяющих город. Инвестиции в строительство этого парка могли бы иметь многоуровневый эффект: помимо выполнения своей основной функции — популярного рекреационного пространства для всего города, парк мог бы способствовать повышению престижности и качества жилья в прилегающем районе. Остается вопросом: будет ли произведенный эффект эквивалентен затратам на строительство парка. В частности, пока дома, прилегающие к парку, не приватизированы, цены на аренду и продажу квартир в них не повысятся и, соответственно, не будет средств на улучшение качества жилья.

Проект "Слобода" - наиболее яркий пример нового понимания роли архитектурного проекта здания небольшого размера, служащего катализатором городского развития. Это своего рода градостроительная хирургия, пришедшая на смену радикальной замены старого новым. Качество этого проекта заключается в его многослойности. Во-первых, он восстанавливает в правах историческую основу города: слободы - одни из самых старых единиц русских городов, возникшие на пересечении потоков людей и товаров, т.е. генетически связанные с торговлей и рынком. Сейчас в связи с поворотом от экономики, ориентированной на производство, к рыночной экономике, они могут стать новым сердцем города, переняв у заводов функцию центров общественной жизни.

Кроме того, проект может стимулировать процесс джентрификации слобод. Слободы, лежащие вблизи городского центра и состоящие из малоэтажных домов, могут в скором времени стать привлекательным местом жительства для семей новой буржуазии. Таким образом, неизбежная трансформация социально-демографической карты города не только не разрушит, но даже будет способствовать возрождению его исторической основы.

Специфика функций двух магазинов, спроектированных для слободы, состоит в их способности стать связующим социальной жизни всего микрорайона: люди покупают хлеб и молоко независимо от своего материального положения. Кроме того, эти функции гарантируют определенную прибыль при эксплуатации зданий, а значит требуют лишь малых вложений со стороны города.

Наконец, проект выполняет определенную символическую функцию: красный кирпич в сочетании с металлическими элементами напоминает об индустриальной архитектуре Людинова XIX века, но, что более существенно, одно из зданий действительно включает в себя "завод в миниатюре"- пекарню с открытым производственным процессом. Проект, таким образом, по-своему возобновляет тему города-завода, помещая на место абстракции крупномасштабного производства, ориентированного на всю страну, идею конкретного малого производства для конкретных людей. Эта концепция, пусть и романтическая, утверждает частное предпринимательство в качестве новой основы общественного развития.